— Почему же сдаст? — не понял Аксакал. — Может, упрется и будет молчать. Вон Султан и Прохор не выдали его три месяца назад.

— А Таможенник выдаст! — с напором ответил Митек. — Часа через два-три. Знаешь, почему? Потому что он под подозрением. Он лишней минуты не продержит у себя кокаин и сразу повезет его торговцам. А мы, если поторопимся, можем стать свидетелями.

— Мы вдвоем? — весело переспросил Аксакал. Он уже ничего не боялся и ничему не удивлялся. — А контрразведчики, а Валера? Может, все-таки включить рацию хоть на секундочку?

— Ни в коем случае! — отрезал напарник. — Ты только подумай: он же в лодке! Малейшее подозрение — и кокаин полетит в воду. А сканер у него наверняка уже настроен на волну контрразведчиков. Небось, когда брали Султана, человек десять переговаривались. У него было время настроиться.

— Не десять, — поправил Аксакал. — Я лично слышал Второго, Четвертого, Пятого, Шестого и твою маму.

— А мама что сказала? Ты с ней говорил?

— Ага. Она сказала: «Поздравь моего сына с большим трудовым успехом. Он сделал все, чтобы я получила выговорешник».

— «С большим трудовым успехом»! — улыбаясь, повторил Митек и засмеялся, как будто не слышал про выговорешник.

Глава 17

Эскадренный миноносец «Упрямый»

Напарники вышли из дачного поселка далеко в стороне от особняка, чтобы сторож их не увидел из окна, и бегом припустились по берегу.

— Догоним! — повторял Митек. — Догоним! Моторчик у него слабенький, куда он денется!

Аксакал и не сомневался: бегом догнать резиновую лодку по берегу — не фокус. Другое дело, что на разговоры со «стариком Михеичем» и обходные маневры у них ушло минут двадцать. За это время Таможенник мог причалить к другому берегу, бросить лодку и скрыться на машине.

От бежавшего впереди Митьки валил пар. Мокрые кроссовки резиново скрипели на ногах. Заныли поджившие было мозоли, но Аксакал не обращал внимания на боль. Быстрее, быстрее! Догоним!

Срезая путь, они углубились в лес, потом выскочили на берег и увидели Таможенника прямо перед собой. Еще чуть, и попались бы ему на глаза.

Напарники нырнули в кусты и пошли вдоль берега. За то время, пока Таможенник был без присмотра, он успел утопить бидон. В первое мгновение Аксакал испугался: а вдруг он перепрятал кокаин, и опять на дне реки? Тогда попробуй его найти, если лодка успела проплыть не меньше километра! Но потом он увидел, что на месте бидона в ногах у Таможенника надулся большой оранжевый рюкзак. Раньше его не было или рюкзак лежал пустым, скомканным, и Аксакал его не заметил.

Еще с час напарники шли вслед за лодкой. Местами лес отступал от берега, и они обходили открытые-места, прячась за деревьями. Иногда им попадались машины рыболовов. Каждый раз была опасность, что Таможенник причалит к берегу и скроется на одной из этих машин, а они издалека даже не сумеют заметить номер. На такой случай Аксакал достал из рюкзака и повесил на грудь бинокль.

Но Таможенник подложил им свинью почище.

Был момент, когда они шли за кустами по самой кромке берега, слыша плеск воды и комариное зудение моторчика. И вдруг звуки стали затихать. Напарники осторожно выглянули из-за кустов и увидели, что лодка плывет к другому берегу!

— Влипли! — севшим голосом сказал Аксакал. — Что теперь делать?

— Как что? — удивился Митек. — Я переплыву реку…

— Нет уж! — перебил Аксакал. — Ты уже ходил без меня дачу искать, а потом я тебя самого еле нашел. Или плывем вместе, или я тебя не отпущу.

— Как не отпустишь? — изумился Митек.

— Вот так. Хочешь драться — дерись, только я все равно не отпущу!

— Хорошо. А как ты поплывешь?

— Я же умею, — с сомнением сказал Аксакал.

Пока что он кое-как переплывал бассейн в одну сторону. При этом Аксакал почти не дышал, боясь нахлебаться воды. Сердце потом колотилось, как бешеное, и приходилось подолгу отдыхать. А здесь речка была шириной в три бассейна, и никто не приготовил посередине скамеечек для отдыха.

— Ладно, — согласился Митек. — Жаль только, рюкзак маловат.

— А при чем здесь рюкзак?

— Увидишь.

Напарник повел его назад, вверх по течению, ломая по дороге ветки.

— Думаешь, они меня выдержат? — удивился Аксакал. — Они же сырые.

— Неважно. Набьем их в рюкзак, будешь держаться за него и плыть. Ткань непромокаемая. Ну, пусть просочится в швы немного воды, это нестрашно… Опа! — перебил сам себя Митек. — Ну, Седая Борода, сегодня наше счастье!

В кустах у самой воды белела большая пенопластовая доска от упаковки телевизора. Было заметно, что ее не прибило волной к берегу — доска плотно сидела в развилке веток сантиметрах в двадцати над водой. Видно, какой-то горе-пловец вроде Аксакала специально прятал ее здесь и приходил учиться плавать.

Ну, Аксакал и обрадовался! Ух, и обрадовался! Он, конечно, поплыл бы и так. Не испугался бы. Но с пенопластом лучше!

— Раздеваться не будем, все равно мокрые, — сказал Митек. — Лучше на том берегу отожмемся. А кроссовки надо снять, а то намокнут и потянут ко дну. Кроссовки — в рюкзак, рюкзак на доску, а ты сверху.

На всякий случай в пенопласте проковыряли дырку и пропустили через нее лямку рюкзачка, чтобы вещи не утонули, если доска перевернется.

— Эскадренный миноносец «Упрямый», — окрестил плавсредство Митек, спуская его на воду.

Аксакал схватился за доску и поплыл по-собачьи. Он молотил ногами так, что брызги перелетали через голову и веером падали впереди. Митек плыл чуть в стороне, опустив лицо в воду и поднимая голову, только чтобы вдохнуть.

Лихо доплыв до середины, Аксакал начал уставать. Снизу, от самой воды, казалось, что река еще шире. Он глянул вперед — батюшки! Как будто и не плыл вовсе. Обернулся — ой-ей-й!

Вся решительность Аксакала улетучилась, а вместе с ней пропали и силы.

— Митек, я спекся, — сказал он. — Ты плыви, а я пока отдохну. Может, меня как-нибудь течением вынесет.

— Куда? В Волгу, а потом в Каспийское море? — съехидничал напарник. — Держись и не бойся. Я тебя буду буксировать.

Он схватился за край доски, потянул, и мягкий пенопласт стал крошиться у него под пальцами.

Тут Аксакал запаниковал. Чувствовалось, что доска немножко прогибается, играет под руками. Конечно, ее делали не для плавания, а для того, чтобы пенопласт прикрывал от ударов бок телевизора. По краям она была толстая, а в серединке — сантиметра два. Ее можно было проткнуть пальцем. И на таком «эсминце» он хотел переплыть Оку!

— Спокойно, — сказал Митек. — Влезь на пенопласт грудью и вытяни руки. Я тебя за руки буду тянуть.

Он перевернулся на спину, схватил Аксакала за пальцы и стал грести ногами и свободной рукой. Сначала это удавалось, но недолго. Потом доска поплыла быстрее Митьки, наехала ему на грудь, прогнулась и…

Этого Аксакал и боялся! Пенопласт скрипнул, хрустнул, и эскадренный миноносец «Упрямый» развалился пополам! Разлом пришелся на то место, где напарники проковыряли дыру, чтобы пристегнуть к доске рюкзачок со спецтехникой.

Одна половинка осталась у Аксакала в руках, и он удержался на плаву. Другая выскользнула, лежавший посередине рюкзачок сказал «буль-ф-р-р!» и не спеша пошел ко дну. Был момент, когда Аксакал мог схватить его, но побоялся оторвать руку от пенопластины.

Митек охнул, нырнул и пропал.

Аксакал не чувствовал ни страха, ни холода воды, ни усталости. Он как будто по телевизору увидел себя, маленького и беспомощного, посреди огромной реки. Тонет напарник, лучший друг, который был в его жизни, а он, Аксакал, не может помочь. Он даже крикнуть не может, потому что в горло забился отвратительный влажный ком, как будто там враскоряку торчит «грудная жаба». Скорее всего, он тоже скоро утонет, потому что хрупкий пенопласт крошится в сведенных судорогой пальцах.

«Нет! — мысленно заорал Аксакал. — Нет, так нельзя! Так нечестно!»